Эксперименты в археологии

[27noyabry]

Я снова участник программы "экспериментальная археология". В службе безопасности универа я прохожу не то как гончар, не то как художник, не то как школьник - этого не знаю ни я, ни они, ни организаторы. Но несомненно - кто-то из них.
Я прихожу туда в воскресенье, так и не выспавшись после поездки в Москву, в которой я вообще не высыпалась ни разу. меня встречают в подвале, за запертой дверью, и я ещё спускаюсь туда по ступенькам. Это - археологическая лаборатория. В ней линолиум положен поверх ям, поэтому всегда есть шанс провалиться и сделаться экспонатом.

много клёвого, но брезгливым не читать!

Передо мной поддон с сухой глиной. Её надо крошить. Мучины её дробят и толкут, девушки крошат пальцами. Ведущая этого мероприятия, Катя, в перемешку с шутками и разговором не по теме, объясняет, что положенно класть в глину. Оказывается, много что. Некоторые слова звучат для моего непрофессионального слуха как-то по-еврейски, а то и по-шумерски. Но означают они дроблённую керамику. Мы подмешаем в глину керамику западно-сибирского неолита, а сами будем лепить керамику уральского. О котором не вполне понятно, как он образовалсЯ, но, видимо, как-то образовался на стыке нескольких культур. Мы слушаем про прото-индоариев и про то, как мамонтов подманивают на траву и заставляют бегать по кругу. А потом нам говорят про подмешивание в глину органики и ставят перед нами навоз. Коровий не годится, нет. Лошадиный, олежий, лосиный или птичий. В них есть органика. В смысле, непереваренная. Это круто. Ещё можно траву подмешивать, но её мы не подмешиваем. снаружи горят ароматические палочки. Обсуждаем перспективы подмешивания навоза обезьяны, сидящей на сандаловом дереве, коалы, съевшей должное количество эвкалипта и панды, съевшей бамбук. Понимаем, почему они не водятся на Урале: потому что с ними керамическое производство вышло бы на новый уровень. Навоз тем временем предлагают перемешивать. Причём неофитам. Я нервно сглатываю, но более опытный человек берёт вилку и перемешивает. Это, судя по репликам, олежийнавоз. археологи гуляют по лесу, как индейцы, привязав к поясам мешочки. В некоторые собирают ягоды, в некоторые - навоз. Красочно представляю перспективы такой прогулки. Тот навоз, который перед нами, сухой и не едкий. Он и не пахнет. Археологи пугают нас рассказами о прошлых лепках, когда был взять плохо просушенный птичий помёт с птицефабрики. Это смешно, если бы не мысль "а вдруг история повторится???".
Навоз размешен, залит водой и снова размешен. Глина искрошена, керамика истолчена и тоже подмешена. передо мной щедро плюхают в поддон с глиной навоз и предлагают размешивать. Руками, руками, только руками, как же иначе? Я напоминаю себе, что а) я пришла лепить настоящие доисторические горшки. б) этот навоз не пахнет, в) он не едкий, и приступаю к работе, сараясь забросать сомнительный материал глиной и поменьше трогать его руками. Рядом со мной девочка-биолог, она находит в получившейся смеси живого жука и кричит от восторга. Другая девушка, историк, оказывается ролевиком. Я рассказываю ей и всем про Аквамарин (она была на втором, а я на третьем), и теперь народ думает, что все ведьмы только и делают, что вышивают ёжиков. А потом их топят. Ведьм, а не ёжиков. И этим знанием их представление о ролевых играх исчёрпывается.

Глину надо мять. Ещё можно бросать об стол. А ещё бить. Говорят, что гончары - самые добрые люди - все свои злые намерения они вымещают на глине. У настоящих гончаров огромные руки, и каждый, кто посмотрит, как они часамм избивает глину, трижды подумает, прежде чем с ними связаться. Мы обсуждаем это, потом почему-то придумываем стравить кузнеца с гончаром и запастись пивом и попкорном. Потом решаем, что девушки могли бы антуражно ткать... нет, лучше вышивать, это мобильнее. Кажется, тогда-то я и рассказываю про ёжика. И ещё о том, что это делалось в присутствии "всей испанской пехоты". Я не упоминаю, что "вся пехота" на Кубе - это всего три человека, и что они сидели в соседних камерах за бунт, и в головах у народа совсем извращённый облик ролевых игр.

Глину надо размять, потом скатать из куска глины колобок и положить под влажную тряпку. недостаток физических сил я возмещаю упорством, и мою колобки - самые мягкие тёплые. Позже, когда мы начнём лепить, я буду стараться находить именно их для лепки. Ещё я думаю о рабочей рубахе, хотя, в общем, не очень испачкалась, и вообще только руки, и ещё о том - что в следующий раз предложу Кате доразменать колобки за остальными, чтобы вся глина была мягкая и тёплая.
катя нам рассказывает о течениях и показывает картинки. Мы делаем модели реальных сосудов, но особого сходства от нас никто не требует. Лепим лентами, сделанными из жгутов, и глина трескается как я не знаю кто. Нам рассказывают, как с ней совладать и мало-помалу дело идёт на лад. Глина - я мнительно принюхиваюсь несколько раз - пахнет только глиной и, может, немного лесом. Этот запах навевает какие-то воспоминания, хотя не могу себе представить, чтобы у меня было много воспоминаний о глине. Моя чашка - а мы лепим чашки - в итоге похожа на курган, но мне говорят, что для кургана она высоковата, и это шлем. Я довольно неуклюже её орнаментирую, и Катя обещает нежно заботиться о чашке во время просушки.
Иду мыть руки - ура! глина прекрасно смывается, не оставляя следов - и прощаюсь со всеми. Хочется успеть ещё в Джуффинову дюжину до закрытия. Как оказалось, могла бы не торопиться - ибо закрываться Джуффинова дюжина не закрываалсь и тогда, когда я, спустя много часов, из неё выходила.