Граница, дубль два

[merit_seguer]

Глава третья
о том, как совершаются предательства

Записи обрывались в тот самый момент, когда лесной страж перешёл от ответов к вопросам, остальное всплыло в памяти само, вместе со всеми шорохами и запахами ночного леса, вместе с зелёными волчьими глазами и страшным оскалом этого чудовища. Первым моим побуждением было, конечно, бегом бежать к Везеру Алапу, добиться приёма, отдать ему книжку и на словах рассказать всё, что я уже не записала. Он поймёт, он поверит, ведь и по бумаге, и по туши видно, что это не сегодняшняя подделка!
Но, едва я вскочила на ноги, как пенал на поясе сам собой открылся, и из него к моим ногам, кружась, упал дубовый лист. Я нагнулась, чтобы поднять его, и, едва мои пальцы коснулись зелёной поверхности, как она побелела: на дорожке лежал лист первосортной рисовой бумаги, а прожилки превратились в ровные строчки букв.
Очередное послание от лесного чудовища, сказала я себе. Что же, посмотрим, чем он будет грозить на этот раз. Вернув себе заветную книжку, я уже меньше боялась стража и почти стряхнула с себя четырёхлетнюю апатию. Запугивания чудовища, о которых я ясно смогла вспомнить только сейчас, указывали на его слабость, не силу. Интриги вместо нападения – оружие слабых. Лесная нечисть не способна рассуждать логически и для её примитивного разума простейшим и наилучшим решением всех проблем была бы моя смерть, то, что я до сих пор жива, показывает, что он попросту не мог причинить мне вреда.
Решив это, я принялась за чтение.
«Прекраснейшая на свете леди Элесит, – писал страж своим старомодно изысканным почерком. – Возвращаю Вам записи, сделанные Вашей лилейной рукой в тот миг, когда судьба осчастливила мой жизненный путь радостью нашей встречи. Решившись на эту жертву, я не уповаю ни на Ваше милосердие – к нему Вы не способны, ни на благородство – его Вы лишены от рождения, но только надеюсь на благоразумие, которое, верю, должно было возрасти за годы разлуки. Не показывайте эту книжку начальству: они не поверят ни единому слову, выведенному Вашей рукой. Не надейтесь изменить злосчастье Вашей судьбы ни собственными усилиями, ни милостью высших, а тем более не прибегайте к помощи равных: все они злы, завистливы и коварны. Думайте обо мне, как я думаю о Вас и окажите любезность выполнить мою смиренную просьбу: заройте подарки неподалёку от Вашего дома».
Дочитав до конца, я перевернула листок и прочла приписку, сделанную совершенно в другом тоне, хотя и тем же почерком: «Не надейтесь избежать своей судьбы: я видел Вашу кровь и касался Вашей руки – Вы обречены. Вся Ваша надежда единственно на мою милость. Молчите, если Вам дорога жизнь».
Изящные буквы прыгали у меня перед глазами. Бумага оставалась бумагой столько времени, сколько мне требовалось, чтобы перечесть и само письмо, и приписку-угрозу раз на десять, а после снова превратилась в дубовый лист. Внезапно меня осенило, что записная книжка, привезённая мне в виде вороха таких же листьев, легко могла вновь сделаться ими под взглядами начальства, и что страж, будь он хоть в малой степени разумен, не стал бы возвращать мне оружия против себя, каким являются знания. Но для чего?! Что означают слова о милосердии – к кому? В чём мне могло бы воспрепятствовать благородство, от чего предостеречь благоразумие? Или это пустая любезность, часть витиеватого стиля прошлого века, который так хорошо скрывает истинные чувства автора? Даже угроза на обратной стороне была высказана в высшей степени неясно! Видел кровь, касался руки – и что? Почему после этого я должна была ждать его милостей? Какую угрозу для моей жизни это может представлять сейчас, через четыре года?
Со стоном я опустилась на скамью, чувствуя, как апатия вытесняет проснувшееся было желание бороться. В одном страж прав – мне никто не поверит. Или, хуже, поверят наполовину. Отец Куарта богат, он не может позволить себе терпеть убытки. Небольшая по его состоянию взятка – и самая бесполезная служащая архивов покорно идёт изучать брачные обычаи лесной нечисти. После этого и бог удачи не спас бы меня. Нет, уж лучше смерть! Лучше я умру так, как решу сама, а не как распорядится зеленоглазое чудовище, которому поклонялись соплеменники моей бабушки. Напоминание о бабушке заставило меня истерически рассмеяться, а после тяжело вздохнуть. Если бы она была жива, всё было бы по другому! Я не сделала бы столько ошибок, она бы сказала мне, как поступить, разъяснила бы, остерегла, посоветовала...
Но что теперь вздыхать? Её нет, а вскоре не станет и меня. Смерть казалась мне сейчас неизбежным и самым желанным выходом. Так почему бы не принять предложение Куарта? Я успею избежать той страшной судьбы, которую он мне готовит, а перед этим позволю себе последнюю радость в жизни.

Вернувшись, я съела заказанный Куартом обед и бесцельно бродила весь день по столице до самого ужина. Писарь наверняка наведается в харчевню и узнает, что рыбка съела приманку. Узнает, радостно потрёт руки, и выждет дней эдак с дюжину. А потом вернётся и повторит своё предложение. Моё моральное падение ведь только начинается.
К Этнографическому Ведомству я подошла только после десяти ударов. Огни ещё не зажигали, во всяком случае, на улице, хотя давно бы пора: осенью темнеет быстро. Никто не окликнул меня при входе, не спросил «где ты пропадала ведь день, леди Элесит?», не попытался остановить. Да и кому бы понадобилось меня останавливать?
После целого дня, проведённого на воздухе улиц, в Ведомстве было ещё более затхло и ещё хуже воняло кошкой. Подумать только, четыре года назад я была согласиться на всё, лишь бы меня не лишили счастья жить здесь и зваться этнографом! А теперь? Теперь я, кажется, тоже готова на всё, но это, оказывается, совсем другое «всё», чем тогда. Совсем-совсем другое.
Отбросив пенал в сторону, я принялась раздеваться. Когда-то, четыре года назад, мне непременно нужна была нательная сорочка, в которую я неизменно облачалась перед сном. И, конечно, колпак на голову, ведь иначе можно схватить простуду. Но за прошедшее время эти вещи так износились, что я давно спала нагишом, завернувшись в одеяло, и давно отвыкла дрожать от холода. Так что я разделась, достала из ящика тюфяк, колючее одеяло и набитую овечьей шерстью подушку, пристроила всё это подальше от угла с сапогами и улеглась в полном изнеможении. Безделье утомило меня не меньше, чем целый день напряжённого труда на благо короны.
С той стороны, куда упал пенал, что-то щёлкнуло. Потом что-то стукнуло по полу. Неужто крысы? Вроде же последнюю до моего появления здесь вывели, и до сих пор маги тщательно следят, чтобы сюда даже мышь не проскользнула. Как-никак, архивы рядом. Я подняла голову и произнесла заклинание – то самое, которое известно каждому жителю столицы и которое даже в устах лишённого магической силы человека заставляет загореться нанесённые на стены комнаты чары против нежити. Комнату немедля залил мертвящий белый свет, и я невольно зажмурилась. Если бы не магия, приходилось бы постоянно тратиться на свечи или масляные лампы, а так – пожалуйста, только повторяй время от времени заклинание.
Никаких крыс в комнате не было. Не было и мышей, а также тараканов, муравьёв и прочей отвратительной живности. Зато был сам собой раскрывшийся пенал, из которого снова выпал дубовый лист. И «подарочки» стража, которые выкатились из моей одежды (я держала их за пазухой). Словно уловив мой взгляд, весь гербарий, словно подхваченный ветром, покатился-попрыгал ко мне. Я привстала на тюфяке, охваченная странным оцепенением. Четыре года назад я бы удивилась. Два – смертельно бы испугалась. Теперь я испытывала оба этих чувства, но так вяло, что даже не стала кричать. Ну, лист свернулся в трубочку и катится. А жёлудь, орешек и шишка то катятся, то подпрыгивают. В мою сторону. Эка невидаль.
Дубовый лист сам, как живой, скакнул мне в руки и вновь обернулся белой бумагой. Это становилось удивительно утомительным.
«Прекраснейшая леди Элесит! – значилось в письме. – Если не желаете встретить мучительную смерть до рассвета, выполните мои указания.
Любящий Вас О.»
Угроза заставила меня только рассмеяться – чем мне может навредить страж, сидя в лесу за семь-восемь дневных переходов от столицы? Я уж было собиралась отбросить его подарки, но тут у меня, неожиданно и некстати свело правую руку. И как-то странно свело – сначала словно одеревенела кисть, потом запястье, потом онемение дошло до локтя... а в центре кисти, с тыльной стороны, появился странный овал светло-коричневого цвета. Таким бывает кора молодого деревца... потрогав пятно, я обнаружила, что и на ощупь оно напоминает кору.
«Я касался вашей руки» – вспомнилось мне. Ведь именно в этом месте прижались губы стража тогда, четыре года назад... и моя рука сейчас деревенеет!
Теперь страх вернулся – впервые за четыре года. Холодный, сосущий где-то под ложечкой, холодом продирающий по коже. Вскочив, я набросила на себя старое миссионерское платье, в котором ходила по жилой части Ведомства, подобрала пенал и «подарочки» стража. Дубовый лист сам собой свернулся в трубочку и скакнул в пенал.
По ночам нас охраняют тщательнее, чем днём, но по закону сейчас вечер, и огни никто не зажигает. Я могла бы выйти во двор, не отсчитываясь ни перед кем, но не избежала бы вопросов при возвращении. Глупо привлекать внимание ночными прогулками, когда собираешься нарушить закон. Закопать заколдованные предметы вместо передачи их в Карвийн – за это по головке не погладят.
К счастью, я была не первой, кто оказался перед подобной проблемой. Пройдя по коридору, я добралась до единственного окна. К счастью, широкое – и никто «не замечает» привязанной ниже него верёвочной лестнице. Только как я полезу, с такой-то рукой?
Пошевелив ею, я обнаружила возвращение былой подвижности. Да, страж мог быть опасен даже за семь дневных переходов от столицы! Теперь скорее. Распахнуть окно – в коридор ворвался холодный воздух – залезть на подоконник и ногами нащупать первую перекладину.
Вот я и внизу, во дворе. Где-то в нём спрятана садовая лестница, которую так удобно прислонить к стене торговой палаты, чьё здание примыкает к зданию Ведомства. Торговая палата охраняется ничуть не хуже Ведомства, но что за нужна в неё лазить? Пройти-проползти по крыше, а оттуда спуститься на соседнее здание, оттуда снова на соседнее, а там в чердак и на чёрную лестницу. Если встретишь слуг купца, владеющего этим и ещё двумя домами, заплатишь липовую дощечку (и столько же по возвращении), если нет – считай, повезло. Просто и быстро, да вот только я так далеко ходить не собиралась. Кто знает, не откажет ли у меня рука во время опасного пути по крышам и лестницам? Не-е-ет, вот тут же, во дворе и прикопаю «подарочек». Если стражу не понравился – пускай сам поищет местечко поближе.

Продолжение в комментах

Глава дописана.

запись создана: 18.07.2010 в 02:07

@темы: творчество, Граница

Comments

[kallikanzar]

Главное, чтобы не прикопали её. Умница!

[merit_seguer]

kallikanzar, кто умница, Элесит?

[kallikanzar]

merit_seguer
Кого не прикопают, тот и умница. =P

[merit_seguer]

kallikanzar, не много ли умниц обоего пола разведётся? всех-то не прикопаешь!

[kallikanzar]

merit_seguer
Ой, было бы желание...

[merit_seguer]

kallikanzar, а если бы у человечества была бы одна голова...

[kallikanzar]

merit_seguer
То человечество было бы многошеим животным!

[merit_seguer]

kallikanzar, увы, нет, оно не было бы животным, оно бы вовсе не существовало бы: тот император отрубил бы ему голову. А то отпиливать каждую в отдельности лениво...

[kallikanzar]

merit_seguer
А отпиливать много-много шей - немногим быстрее.)

[merit_seguer]

kallikanzar, надо пилить в месте крепления к голове.

[merit_seguer]

Копать было тяжело: земля была куда жёстче, чем я думала, глядя на работающих крестьян, к тому же всё делать пришлось пеналом: ничего похожего на лопату у меня не было. Проковыряв после долгих усилий ямку, достаточную для «подарков», я сбросила туда все три, и уж было собиралась закапывать, как орешек и шишка пинии сами собой выскочили наружу и раскатились в разные стороны. Я сквозь зубы прорычала ругательство. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и мне едва хватало света от слабеньких заклинаний, выгравированных на пенале. Искать в темноте орехи не хотелось совершенно а, найдя – начинать рыть новую яму. Однако шишка, которую я нащупала первой, всё выскальзывала из рук, чтобы откатиться к прежнему месту – в стороне от ямки с желудем. Так же повёл себя и орешек, когда я умудрилась его отыскать. Они явно хотели быть закопанными отдельно.
Тратить время на возню с сумасшедшими растениями у меня уже не было ни сил, ни желания. Проклиная стража, его подарки, лес, страну и Этнографическое Ведомство в полном составе, я кое-как выковыряла ещё две ямки и кое-как прикопала подарочки землёй. От непривычной работы к больной руке полностью вернулась подвижность и, ощупав кисть, я не нашла на ней одеревеневшего овала. Дело было сделано, и теперь леди этнограф Элесит могла отправиться спать, не боясь таинственной мести со стороны чудовищной нечисти. Тяжело отдуваясь, я поднялась на ноги отряхнула подол, пенал и руки и пошла к знакомому окну.
Позади не раздалось ни единого шороха; даже ветер не залетал во двор, отгороженный от остального мира кирпичными стенами образующих его зданий. Темнота ещё больше сгустилась, и мне пришлось снова произнести заклинание, чтобы заставить засветиться мой пенал. Вернее, я только собиралась это сделать, потому что первые же произнесённые мной звуки были бесцеремонно прерваны чьей-то жёсткой рукой, зажавшей мне рот.
Четыре года назад я бы, наверное, начала сопротивляться в тот самый момент, как почувствовала чужое прикосновение к своему телу. А, удайся мне вырваться, не преминула бы запомнить наглеца во всех деталях, чтобы королевский суд смог по достоинству наказать мерзавца, осмелившегося без разрешения прикоснуться к личной дворянке. Если бы мне повезло, и я бы получила потомственное дворянство, моё поведение, скорее всего, отличалось бы большим достоинством, и первым на негодяя обрушилось бы моё презрение (не уступавшее, конечно, королевскому). Сейчас я слишком устала от жизни, чтобы сопротивляться незнакомцу, какими бы ни были его намерения. Недавно вспыхнувший страх истощил все мои способности чего бы то ни было бояться, и поэтому я покорно замерла в неизвестно чьих объятиях, терпеливо ожидая, когда моя участь будет решена. Впрочем, во многом на моё поведение влиял тот факт, что в Этнографическом Ведомстве легче нарваться на бестактного шутника, нежели на убийцу.
– Не надо кричать, прекраснейшая леди Элесит, – шепнул мне на ухо знакомый голос со старинным акцентом. Этого следовало ожидать, да и у кого в городе могут быть такие жёсткие руки? – Вы сейчас в моей власти. Кивните, если понимаете это.
Я послушно выполнила приказание и невольно задумалась, какими будут следующие действия лесного чудовища. Несомненно, закопанные мной предметы имеют прямое отношение к его появлению. И, несомненно, он здесь появился не для того, чтобы пожелать мне доброй ночи.
– Вы меня приятно удивляете, леди Элесит, – отметил страж и убрал руки от моего лица. – Так, значит, вы поумнели за эти четыре года?
Ничего не ответив, я повернулась к стражу и посмотрела ему в лицо. В темноте были видны только горящие зелёные глаза, да белые зубы, сверкающие во рту, когда он говорил или улыбался. Сейчас он определённо улыбался.
– Вы неласково встречаете своего обожателя, – продолжал изощряться в учтивости страж. – Неужели вы не рады меня видеть?
Смутно пожав плечами, я посмотрела не на самого стража, а за его плечо. Там, в углу двора, из земли выступали светящиеся контуры деревьев, сквозь которые были смутно различимы кирпичные стены. Вот, значит, как он сюда попал...
– Вы неразговорчивы, леди Элесит, – пожаловался страж. – Прекрасно, значит, буду говорить я. Вы ведь не хотите превратиться в кусок бревна? Нет? Я по глазам вижу, что не хотите. Поэтому – раз и навсегда – вы будете делать только то, что я вам приказываю. Понятно?
В ответ я только молча кивнула. Превращаться в дерево мне и в самом деле не хотелось, но переживать из-за этого уже не оставалось сил.
– Прекрасно, маленькая леди, – протянул раздосадованный страж. – Прекрасно. В таком случае, вы сейчас проведёте меня внутрь.
И он указал рукой на вход в жилую часть Ведомства.
– Нас заметят, – ответила я и сама удивилась безразличию, прозвучавшему в голосе.
– Но ты выбралась во двор! – возразил страж.
– Через окно, – пояснила я.
– Тогда возвращаемся через окно, – распорядился страж. – И не вздумай кричать.
Кричать я и не думала, и послушно пошла к верёвочной лестнице. Если бы не страж, поддерживающий меня под локти, я могла бы и не дойти до неё в кромешной темноте. Но, если бы не страж, я бы могла осветить свой путь заклинаниями. Странно, в лесу он проходил мимо них с такой лёгкостью, как будто и в самом деле был человеком.
Я едва успела ухватиться за подоконник и уже собиралась подтянуться и влезть в коридор, как жёсткие руки легли мне на талию.
– Не так быстро, маленькая леди, – раздался снизу голос стража. – Сейчас я буду держать тебя и подсказывать, а ты произнесёшь то, что я велю. Но тихо!
– Я упаду, – ответила я с полным равнодушием.
– Я держу, – в тон мне спокойно отозвался страж и перехватил меня за правую руку. – Не сопротивляйся мне, маленькая леди, если тебе дорога жизнь.
– Давно недорога, – неожиданно для самой себя сообщила я. Страж хмыкнул.

[kallikanzar]

Мизансцена называется "Элесит размышляет, а не будет ли лучше, если её таки убьют". Везёт стражу. Такие девушки в его руках податливы как глина!)
Отлично, солнце.)

[merit_seguer]

kallikanzar, спасибо!
Рада, что тебе нравится.

[merit_seguer]

– Блефуешь, прекраснейшая, и неумело.
– Думай как хочешь, – отозвалась я.
– Моя маленькая леди, ты в одночасье растеряла всё накопленное за четыре года благоразумие, – мягко произнёс страж. – Зря, прекраснейшая, тебе не стоило этого делать.
– Возможно, – согласилась я.
– В таком случае, или ты выполняешь мой приказ, или я сброшу тебя вниз, а потом обойдусь с тобой так, как того заслуживает твоё упрямство. Ты подчиняешься?
– Подчиняюсь, – так же равнодушно ответила я. Страж скрипнул зубами.
– Прекрасно, – прошипел он. – Тогда повторяй за мной.
Его рука, жёсткая, как дубовый корень, вцепилась в мою и заставила описать в воздухе полукруг. Одновременно с этим страж издал странный звук, похожий одновременно на рычание, стон, шипение и свист. Воспроизвести этот звук не представлялось возможным даже натренированному языку этнографа: это не были слова человеческого языка.
– Повторяй! – потребовал страж, когда моё молчание сделалось вызывающим.
– Это невозможно, – пояснила я. Страж сжал мою руку ещё сильнее.
– Ты хочешь поспорить, маленькая леди?
– Даже если ты сделаешь мне ещё больнее, я не смогу произнести ничего похожего, – снизошла до объяснений я.
– А ты попытайся, маленькая леди, – настаивал страж. Я пожала плечами и попыталась. – Ты издеваешься?!
– Я выполняю твой приказ, – ответила я.
– И не получается? – вкрадчиво – хотя и ненужно – уточнил страж. – А так, маленькая леди?
Руку, которую он продолжал удерживать, пронзила острая боль, а после она, к моему изумлению, засветилась зелёным гнилостным светом. При виде этого чуда с меня моментально слетела апатия, и я дёрнулась, невольно пытаясь вырваться из капкана страшных рук лесного чудовища.
– Так-то лучше, маленькая леди, – засмеялся страж. – Не надо трепыхаться, прекраснейшая, ты упадёшь и сломаешь ногу. Погоня за тобой сделается совсем неинтересной, леди Элесит. Лучше повторяй за мной. Ну же!
На этот раз странное шипение-рычание лесного стража прозвучало не звериным криком, а членораздельной речью на незнакомом мне языке. Страж повторил свою фразу ещё раз, и мне удалось её воспроизвести более или менее точно. Из окна плеснуло светом, и я на миг лишилась чувств.
– Не надейся выйти из игры так скоро, моя маленькая леди, – засмеялся страж, втащив меня внутрь здания. – Твоя кровь изрядно разбавлена тухлой водицей, которая течёт в жилах городских крыс, но кое на что и ты сгодишься. Отсюда есть выход на служебную сторону или в этой ловушке вы только спите?
Не знаю, зачем уж стражу понадобилось посетить «служебную сторону», но во мне взыграли остатки долга. Проводить лесное чудовище в архивы или в кабинеты... Безумие!
– Нет, – ответила я, стараясь оставаться столь же равнодушно-спокойной, что и раньше. – Здесь мы только спим, а на другую сторону вход только с улицы. Надо выйти из двора и пройти...
– Не умеешь врать, маленькая леди, – прошипел страж. Рука моя всё ещё светилась, и я ясно видела улыбку, больше всего похожую на оскал, и звериную злобу в зелёных глазах. – Как говорят у вас в городах? Считаю до трёх. Раз...
– Я не вру, – произнесла я всё тем же спокойным (как мне казалось) тоном. В следующее мгновение руку пронзила такая боль, что я со стоном рухнула на колени. Страж наклонился надо мной, взял меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза.
– Два, – сообщил он.
– Честью клянусь! – взмолилась я, прижимая к груди больную руку, как будто это могло кому-то помочь. Странно, но в этой опасной ситуации я всё же достаточно владела собой, чтобы удержаться от громких криков, которые могли бы, возможно, привлечь сюда спасительное внимание коллег, но означали бы мою немедленную смерть или пленение.
– Три, – хладнокровно ответил страж, и боль усилилась стократно. – Ты умрёшь, маленькая леди. Как храбро и как глупо... Но умрёшь ты последней.
С этими словами он повернулся и пошёл по коридору – туда, где за хлипкими дверями спали в крошечных комнатках мои коллеги.
– Куда ты? – простонала я, от боли лишившись способности понимать даже самые прозрачные намёки.
– Убивать, – просто ответил страж, обернувшись с кровожадной улыбкой.
– Стой!

[kallikanzar]

Кровопролитья! Кровопролитья! *запасается попкорном* Ладно, ладно, я в курсе, что не будет там кровопролитьев... Эх!)
А вообще отлично.)

[merit_seguer]

kallikanzar, массовая резня - это перебор.
Вернусь - ещё напишу.

[kallikanzar]

merit_seguer
*облизывается* Да-да... конечно, перебор... конечно...

[merit_seguer]

Страж с готовностью остановился и повернулся ко мне.
– Ты можешь закричать, маленькая леди, и твои друзья погибнут в бою. Можешь промолчать, и смерть придёт к ним во сне. Одного ты не можешь – помешать мне. Лежи тут и жди, потому что, когда я разделаюсь с остальными, ты позавидуешь всем им вместе и по отдельности. Наслаждайся же последними мгновениями жизни, я ненадолго тебя покину.
– Стой! – взмолилась я. – Пощади! Я сделаю всё, что ты захочешь, только пощади!
– Вот и голос прорезался, – неприятно засмеялся страж. Он вернулся ко мне, наклонился и коснулся больной руки. Боль немедленно отступила, и страж поставил меня на ноги. – Запомни, маленькая леди, моя воля станет твоей волей, отныне и навсегда. Иначе – смерть столь ужасная, что у тебя не хватит воображения представить её. Поняла?
Обессиленная, я покорно кивнула. Выбор между пытками лесного чудовища и пытками королевского палача казался до слёз несправедливым. Другое дело, что у меня ещё оставался шанс скрыть своё преступление... если страж не оставит слишком много следов, и сюда не придут служители бога знаний.
– Веди, – подтолкнул меня в спину страж. – И без шуток.

Наутро всё произошедшее казалось кошмарным сном. Жуткое свечение, испускаемое правой рукой каждый раз, как страж заставлял повторять за мной непонятные шипящие слова, смертельная усталость, накатившая на меня после бесконечности блужданий по ночным коридорам, жёсткая хватка на моих плечах, как будто мой мучитель нарочно старался показать мне, как мало я заслуживаю уважения. Никакого смысла не было в действиях стража, он заставлял меня петлять по Ведомству, открывая то дверь в правом крыле на втором этаже, то в левом крыле в подвале. Это продолжалось целую вечность, но закончилось раньше, чем прозвенел первый утренний колокол. Я попросту свалилась там, где стояла, и страж, жестоко вздёрнув меня на ноги, поволок обратно в жилую часть Ведомства. Там швырнул в комнату и заметил на прощание, что в моих жилах течёт совсем уж гнилая водица, и надолго меня не хватит. Спросить, что он имеет в виду, я не успела: мучитель исчез, будто его никогда тут не было. Обессиленная, несчастная и совершенно убитая произошедшим, я еле сумела доползти до своего тюфяка и забылась тревожным сном.
Утренний колокол прозвучал как гром небесный. Жалобно застонав, я перевернулась на бок и закрылась подушкой. В мире не было силы, способной меня поднять и причин, по которым я бы согласилась сделать над собой усилие. Но вскоре мне пришлось расстаться с этим убеждением: в дверь заколотили кулаками, а после она распахнулась и звонкий юношеский голос выпалил:
– Леди этнограф Элесит, вам надлежит до двух ударов прибыть по месту службы, иначе вы снимаетесь с довольствия!
– Я умираю, – простонала в ответ я.
– Не надо было столько пить вчера со своим дружком, – фыркнул молоденький посыльный.
– Я вовсе не... – слабо запротестовала я.
– Знаем-знаем, – расхохотался посыльный. – Вставайте, не то живо выселят. Желающих на вашу конуру знаете сколько?
Пришлось вставать и нога за ногу плестись в умывальню. А после, слегка ожив от холодной воды, переодеваться в мундир и идти в архивные подвалы. Ни одна живая душа не ждала меня за пределами Ведомства и терять место работы не входило в мои планы. Даже если меня завтра сожрёт лесной страж.

[kallikanzar]

Отлично, солнце.)

[merit_seguer]

kallikanzar, спасибо!

[merit_seguer]

– Явилась, – недружелюбно поздоровался начальник архивов – маленький сухонький человек неопределённого возраста. – Вчера была твоя очередь сидеть на запросах.
Услышав это, я облегчённо выдохнула: никто, кроме желторотых новичков, в которых ещё не умерли надежды на повышение, не любил «сидеть на запросах»: отыскивать в архивах документы, касающиеся, скажем, данных по заморской торговле за последние три года. Работа казалась чрезмерно сложной для наших отупевших от бесперспективности умов, и, к тому же, за неё платили не больше, чем за раскладывание бумажек по папкам. Как удачно я прогуляла вчерашний день!
– Тебя ждали до самого вечера, но ты не соизволила появиться, – продолжал начальник. – Хорошо хоть сегодня пришла. Пройди в третий слева зал и займи своё место.
– Но как же?.. – ахнула я. – Разве вы?..
– Да, – подтвердил начальник, неприязненно глядя на меня. – Ваша безалаберность начинает надоедать. Я не стал никому передавать твоё задание. Ты можешь заняться им сегодня, и лишаешься жалованья за два дня. Не справишься за сегодня – потеряешь ещё половину.
– Но... – вякнула я, однако начальник развернулся и ушёл, оставив меня наедине с последствиями моей глупости. Мне ничего не оставалось, как пройти в третий слева зал и найти на столе у окна папку с моим именем.
Запрос был довольно-таки странный: Коллегия магов в Карвийне интересовалась случаями незаконного колдовства с применением белоцвета за последние десять лет. Первая странность, разумеется, содержалась в самом факте запроса. Коллегия не дружила с Ведомством, не дружила настолько, что ещё сто лет назад переехала в Карвийн, посылая в столицу не самых талантливых волшебников. Сегодня этнографы были принуждены для всякого дела или заключать личный контракт с магами из Карвийна, или обращаться в соответствующий зал храма знаний, куда со временем маги передавали все свои находки и открытия. Сами же волшебники вовсе обходились без нас. Пока я ещё пыталась обдумывать происходящее, я полагала, что не следовало так старательно вылавливать в их среде нарушителей закона, тогда бы маги не косились на Ведомство с таким подозрением.
И вот теперь эти гордецы обращаются к нам с запросом, да ещё и бьющим их в самую больную точку – незаконные занятия магией. Карвийн не год и не два пытался добиться у короны права самостоятельно решать подобные вопросы и не вмешивать во внутренние дела Коллегии другие организации – тщетно! Ведомство отстояло своё право вмешиваться в работу всех жителей королевства и до сих пор никому не удавалось заставить его уступить свои позиции.
Одним словом, запрос был странен сам по себе, даже если не вдаваться в детали его содержания. Упоминание же белоцвета, проклятого растения, делало запрос из удивительного таинственным. Эти растения (в архивах был приведён аляповатый рисунок, сделанный когда-то с натуры), цвели круглый год, даже зимой, давая небольшие бутоны нежно-белого цвета. Самым удивительным в них было свойство отклонять заклинание любой силы, что делало их излюбленным растением для нарушителей закона. Казалось бы, его слуги могли бы также воспользоваться удивительными свойствами, но почему-то все сборщики пропадали без вести, что заставило корону запретить белоцвет примерно полтора столетия назад. Сейчас каждый житель королевства знает, что, найдя кружок с пушистыми белыми бутонами, он обязан немедленно выжечь это место и о находке сообщить в Карвийн и в Ведомство, в противном случае его участь будет печальна. Любой житель королевства, маг он или простой смертный, вплоть до коронованных особ, будет объявлен вне закона, если при нём или в его жилище будут найдены цветы запрещённого растения.
Разбирая бумаги, я наткнулась на отчёт девятилетней давности: маг, состоящий на королевской службе, нарушил закон и не сразу сжёг цветы, а сначала решил заняться их исследованием. Сделав несколько шагов и сорвав несколько растений, он внезапно оказался в совершенно другом месте, где все говорили на незнакомо ему языке. Там он пробыл где-то около года, за который успел выучиться чужой речи и установить место своего пребывания: таинственная сила забросила его по другую сторону гор, непреодолимых из-за страшных обвалов. Подробное описание чужой жизни занимало несколько страниц и включало в себя такие подробности, как использование вместо денег магическую силу (как в таком случае живут обычные люди?), гонения на ведьм ещё более сильные, нежели в нашем королевстве, и встречи с подданными короны – теми, которые практиковали незаконную магию. Один из таких людей и показал нечаянному путешественнику дорогу обратно, и ложное чувство благодарности сгубило несчастного: маг никак не соглашался ни выдать место, из которого перенёсся через горы, ни спасшего его преступника, ни каким образом, в сущности, производится перемещение.
Сейчас он отбывает свой срок в королевской тюрьме, учитывая важность дела – пожизненный. Или до тех пор, пока не прекратит упрямиться, но в последнее верилось мало. Маги всегда были излишне горды и склонны к упорствованию в самых нелепых вещах. Так, ни один волшебник, из какого рода он бы ни происходил, никогда не согласится называться ни сэром, ни бароном, ни графом, ни герцогом, но всегда и везде подпишется только магом. Дворяне называют волшебство презренным ремеслом, сами маги – искусством и наукой, но суть не меняется: даже признанные законом маги не являются самыми благонадёжными жителями королевства, и от них в любой момент можно ожидать самых диких выходок.
По счастью, волшебники, прошедшие обучение в Коллегии, приносили присягу и клятву короне никогда не использовать свои умения и знания в тёмных делах, ниже в заговорах против королевской семьи. Но были и клятвопреступники, а были люди, отказывающиеся проходить обучение. Последние, вне зависимости от честности их намерений, считались преступниками по самому факту своего существования. Любой, обнаруживший у себя магические способности обязан явиться в Коллегию для обучения или блокировки излишнего дара, в противном случае его ждёт насильственная блокировка и тюрьма. А уж незаконных огненных волшебников и вовсе ждёт сожжение, если они не вступят в огненный орден на севере, что молится богу пожаров и никогда не отпускает своих.
Я выписала все случаи применения белоцвета. Трижды им пользовались воры для запутывания следов (это из тех, кто всё же умудрился попасться), четыре раза маги для сокрытия своей незаконной деятельности, два раза преследуемые исчезали бесследно, а королевским слугам только и оставалось, что выжечь заросли белоцвета, и один раз тот самый осуждённый маг совершил путешествие за гребень восточных гор. Негусто, учитывая заманчивые свойства запрещённого растения и рассказ осуждённого. Пусть он не назвал имён, но всё же понятно, что там, за горами, можно встретить немало наших соотечественников, пользующихся полной свободой и почётом вместо заслуженных ими кандалов. В таком духе я и составила отчёт.

[kallikanzar]

Прекрасно.) Милые, милые люди...

[merit_seguer]

kallikanzar, кто именно?..

[kallikanzar]

merit_seguer
Про тех, кто у них законы составляет.)
А маги - молодцы. Те, которые вне закона.) Они мне нравятся!

[merit_seguer]

kallikanzar, ну, законы на то и созданы, чтобы подавлять граждан.
И уж тем более подданных.

[kallikanzar]

merit_seguer
Эт верно. Да здравствует анархия!)

[merit_seguer]

kallikanzar, тогда граждане начнут сами себе подавлять.

[kallikanzar]

merit_seguer
Ну, в условиях описанной тобой средневековой диктатуры самоподавление себя гражданами смотрится почти идиллическим.)

[merit_seguer]

kallikanzar, хех.
Ты должен знать, родной мой, что общество невольно воспроизводит наиболее знакомую ему систему. То есть при снятой диктатуре они быстро заведут себе новую.

[kallikanzar]

merit_seguer
Ничего страшного.) Кто захочет - успеет уйти.